Тарбаган

Образ жизни

Обитает в пустынях и полупустынях, иногда встречается в степях. Среда обитания — в основном такыры (плоские площадки, лишённые растительности), солонцы и солончаки. Питается луковицами, семенами, цветами и стеблями различных растений. Ведёт ночной образ жизни. Тарбаганчик роет норы в очень плотных грунтах. Нора состоит из длинного горизонтального хода, в конце которого имеется гнездовая камера, и нескольких боковых ходов с запасными входами, обычно закрытых землёй. Период размножения — с весны до осени. В год самки приносят обычно два выводка, по три-шесть детёнышей в каждом.

«Это шанхайские барсы…»

Привычную ситуацию с регулярными маленькими вспышками болезни на дальневосточных границах России изменил начавшийся XX век. Во-первых, резко выросло население этих регионов Дальнего Востока. Вместо немногочисленных кочевых и полукочевых обитателей с обеих сторон российско-китайской границы (а век назад здесь проходило пограничье всего двух государств — России и маньчжуро-китайской империи Цин, включавшей всю Монголию) появились крупные города и массы населения. Во-вторых, построенные через весь континент железные дороги — Транссиб, КВЖД и прочие — резко увеличили перемещения людей и укрепили связь Дальнего Востока с иными регионами России и Китая. А ведь чем быстрее и дальше перемещаются люди, тем быстрее и дальше распространяются вместе с ними и их болезни…

И в-третьих, забавный и периодически очень опасный тарбаган, монгольский сурок, носитель качественного меха и заодно чумной палочки Yersinia pestis, стал объектом охоты не только относительно немногочисленных монголов, бурятов и эвенков. К промысловой охоте на тарбагана к концу XIX века присоединились и многочисленные китайцы.

Много веков маньчжурские властители Китая под страхом смертной казни запрещали этническим китайцам селиться в Монголии и Маньчжурии. Земли к югу от Амура и его истоков в империи Цин оставались «заповедными», свободными от китайцев. Однако к исходу XIX столетия ситуация изменилась, в Маньчжурии обосновались сотни тысяч переселенцев из густонаселённого Центрального Китая. Многие из них были бедны и искали любой промысел, способный прокормить. Одновременно китайские коммерсанты освоили прибыльное дело — шкурки степных тарбаганов перекрашивали и экспортировали в Европу под видом более ценных мехов.

Вспомним написанный почти век назад сатирический роман «Двенадцать стульев», где Эллочку-людоедку подначивает главный герой Остап Бендер: «Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце!.. Изумруд! Изумруд!» Вот все эти «шанхайские барсы» и фабриковались дельцами Китая главным образом из шкурок сурков-тарбаганов.

Словом, век с лишним назад тысячи китайцев бросились охотиться на этих степных грызунов. По оценкам современников, в начале XX века каждый тёплый сезон не менее 10 тысяч бедняков отправлялись из Центрального Китая в степи Маньчжурии, к границам нашего Забайкалья, чтобы к осени сбыть купцам добытые шкурки.

Но в отличие от аборигенов — монголов, бурятов, эвенков — пришлые китайцы не знали древних обычаев, как распознать и минимизировать опасность «тарбаганьей болезни». Встреча многочисленных выходцев из Китая с переносимой монгольским сурком чумной палочкой стала лишь вопросом времени, а перед человечеством, уже тесно связанным трансконтинентальными железными дорогами, вставала ещё не осознанная опасность повторения средневековой пандемии «чёрной смерти».

Особенности жизни

Сурки предпочитают коллективную жизнь. Несмотря на колонию, тут есть иерархический слой в виде семьи. У каждой семейки грызунов собственные норки, в том числе гнездилища, зимние укрытия, летние убежище, катакомбы с парочкой выходов и прочие подземные логова, предназначенные для конкретной цели.

Тарбаганы создают множество укрытий, так как из-за своей низкой скорости не могут убежать от проворного хищника. Их норы в глубину примерно от 3 до 5 метров, а длина ходов составляет 20 — 50 метров.

Семья — это компания тарбаганов, имеющих родственные связи. Каждая семья входит в ту или иную колонию, таким образом, в одной колонии может быть несколько семей. Семейный состав состоит из родителей и детей, возрастом до 2-х лет.

Поселение живет дружно, но чужаков внутри семьи не приветствуют, и даже прогоняют. В одной колонии присутствует около 15 — 20 сурков, но это в том случае, когда есть урожай. В голодные же годы численность поселения способно сократиться до пары грызунов.

Мелкие зверята предпочитают бегать в дневное время, обычно, их пробуждение начинается с восьми-девяти утра и продолжается до шести-семи вечера. Вся семья ориентирована на выживание, днем идет строительство новых нор и добыча еды, но не все этим занимаются, кто-то стоит на страже и предупреждает своих сородичей при возникновении угрозы. В качестве тревожного сигнала подается заметный свист, он то и спасает этих животных от хищников.

В целом же эти грызуны даже в случае безопасности испытывают тревогу. Они могут долго не выходить из норы, принюхиваться и глядеть, и лишь после полного понимания происходящего выходить из своей подземной резиденции.

Размножение

В колонии размножается только альфа-самка, причем она спаривается не только с альфа-самцом, но и с субдоминантными самцами (они становятся отцами 25% ее детенышей). Размножаются самки не каждый год, иногда паузы между двумя беременностями составляют до 4 лет – это зависит от успешности зимовки. После 5 недель беременности рождаются от 2 до 6 голых, слепых, глухих и беззубых детёнышей, весом около 30 г. Глаза у них открываются в возрасте около 24 дней, а молоком матери малыши кормятся до 6 недель. В возрасте 40 дней детеныши впервые покидают нору, причем к этому моменту они уже могут питаться зелёными кормами. Половозрелыми сурки становятся не раньше, чем после второй спячки, но, как правило, приступают к размножению только после третьей – а до того времени остаются в семейной группе.

«От чумы почти никто не выздоравливает…»

Начавшись в октябре 1910 года, эпидемия свирепствовала до следующей весны, неожиданно прекратившись в апреле. Этому способствовали карантинные мероприятия врачей, хотя полностью развитие и конец той чумной вспышки остались до конца не прояснёнными наукой. Нет и полной статистики умерших — по оценкам медиков и учёных, маньчжурская лёгочная чума тогда убила не менее 100 тысяч человек. Но все врачи и очевидцы солидарны в одном факте — смертоносность той разновидности чумы приближалась к 100%, умирали все, у кого проявились симптомы данного заболевания.

Тогда удалось не допустить проникновения страшной болезни на земли Дальнего Востока и в другие регионы России. Отчасти помогли мужество врачей и строгие, своевременно принятые карантинные мероприятия, отчасти просто повезло. Пик разгоревшейся вплотную у наших границ эпидемии пришёлся на середину зимы, когда погода и снег не способствовали ни распространению заразы, ни мобильности людей.

В последующие десятилетия наш Дальний Восток ещё несколько раз задевали вспышки маньчжурской лёгочной чумы. Так, весной-летом 1921 года Владивосток пережил всплеск эпидемии среди китайских мигрантов. Тогда в городе, на знаменитой Миллионке, умерло не менее 500 человек, среди них восемь медицинских работников. Некоторые китайские обыватели и хозяева ночлежек, опасаясь, что строгий карантин помешает их бизнесу, нередко скрывали от медиков и властей трупы умерших — подогнув руки, ноги и голову к туловищу, убитых чумой зашивали в мешки и тайно выносили за город. Несколько раз такие страшные находки — квадратные кули с обезображенными болезнью зашитыми трупами — обнаруживали даже на улицах Владивостока.

Тем летом в бухтах на юге Приморья не раз находили баркасы китайских рыбаков и контрабандистов, с полностью вымершими от лёгочной чумы экипажами, а власти Приморья даже ввели особый «чумной налог» — каждый въезжавший в регион должен был заплатить 1 рубль золотом. Налог шёл на финансирование карантинных и противочумных мероприятий.

В те тревожные дни улицы Владивостока пестрели листовками с иероглифами, на китайский язык перевели обращение медиков к мигрантам из большой соседней страны с разъяснениями опасностей эпидемии: «Слышали ли вы, что такое страшная болезнь чума, и знаете ли, как от неё уберечься? Так слушайте! В настоящее время в Маньчжурии свирепствует страшная болезнь чума, которая грозит распространиться в сторону Уссурийского края. Болезнь эта очень заразна и всегда почти смертельна. При скученности населения и несоблюдении чистоты, она быстро широко распространяется и производит громадные опустошения… Ещё так недавно в 1911 г. в Маньчжурии вспыхнула чума, и умерло за самое короткое время несколько десятков тысяч человек. Один больной может послужить началом заболевания сотен людей. От чумы почти никто не выздоравливает. После заражения болезнь обнаруживается через несколько дней: больного начинает знобить, появляется общее нездоровье, в начале болезни появляются покашливание и пенистая слюна с частью крови. Начинается покраснение глаз, расширение зрачков, походка становится неуверенной, человек кажется как будто пьяный…»

К счастью, чума тогда не перекинулась на большинство населения, её удалось локализовать, жертвы были в основном среди самых бедных китайских мигрантов. И некоторые русские обыватели, когда эпидемия так и не стала массовой, ворчали, что всю чуму «выдумали» врачи ради добавки финансирования…

В соседней китайской Маньчжурии вспышки этой болезни были зафиксированы и позднее, в 30–40-е годы минувшего века. Лишь изобретённый в 1943 году стрептомицин, второй после пенициллина антибиотик в истории человечества, стал надёжным и эффективным лекарством, способным убить чумную палочку.

С тех пор массовые эпидемии «чёрной смерти» ушли в прошлое. Так что, оглядываясь на свою историю, все мы — обитатели планеты Земля — можем сохранять оптимизм и веру в победу над любыми, самыми опасными заболеваниями.

МОНГОЛЬСКИЙ СУРОК

МОНГОЛЬСКИЙ СУРОК, ИЛИ ТАРБАГАН (MARMOTA SIBIRICA)

Тарбаган – самый крупный грызун Забайкальского края массой до8 кг. Это один из 14 известных науке видов сурков, все из которых залегают на зиму в спячку. Обитая в степных районах, тарбаган является одним из основных переносчиков чумы. Однако исторически сурки не были связаны с этой болезнью. Чума эволюционировала в пустынных и полупустынных ландшафтах, преимущественно на хомяках и других мелких грызунах. Связи со степными видами, в т. ч. тарбаганом, относительно молодые. Основными чумоносителями в степной зоне их сделали социальность, пользование постоянными норами и крайне медленное протекание болезни в период спячки. В первой половине 20 века велись обширные истребительные работы в отношении тарбагана. Считалось: нет основного носителя чумы – значит, нет и чумы. Позже применялся более гуманный метод – уничтожение блох, которые и являются собственно переносчиками этого опасного заболевания. Но, к сожалению, численность тарбагана уже была подорвана. Браконьерство не позволяет оставшимся группировкам тарбагана вновь заселить всю степную территорию Забайкальского края. В Монголии бесконтрольная охота (то же браконьерство) также привела к тому, что зверь стал редок во многих районах.

Живут тарбаганы семьями, занимающими несколько соседних нор. Вход в нору обычно располагается на небольшом возвышении (бутане), образованном выброшенным из норы в результате работы многих поколений сурков грунтом. Даже сегодня в Забайкальской степи хорошо видны бутаны, построенные истребленными в первой трети 20-го века сурками. Размножаются тарбаганы лишь раз в год, принося до 10 (чаще 4-6) детенышей.

Сурки – крупнейшие из грызунов, впадающих в спячку, поэтому зверек к осени сильно жиреет. Тарбаган – очень ценный промысловый вид, на которого охотились с давних времен. Еще Марко Поло писал, что «монгольские племена едят фараоновых крыс», а Темуджин (будущий Чингисхан) охотился на сурков на берегах Онона.

У монголов существует и легенда о тарбагане. Вариантов много, но все они сходны. Вот одна из наиболее поздних версий, переданная известным любителем природы и охотником А. Черкасовым. Согласно ей тарбаган был прежде знатным тунгусом, и таким стрелком из винтовки, какому и подобных не было. Однажды этот тунгус на богатой свадьбе сильно подкутил и расхвастался про свое уменье владеть винтовкой и стрелять без промаха. Поэтому, дескать, он никого и ничего не боится. Присутствовавший на свадьбе бог заметил тунгусу, чтобы он не кичился и умерил свое бахвальство, что есть существо, которого он должен бояться и перед которым он ничем не должен хвастать. Но тунгус не внимал и крупно поспорил с богом. Тогда бог, осердившись, приказал тунгусу выстрелить из винтовки в летящую ласточку. Тунгус не испугался; надеясь на свою ловкость, он быстро схватил винтовку, «бросил на сошки, сождал реющую ласточку, выстрелил и попал пулею ей по хвосту, выбив средние хвостовые перья, так что хвост у ласточки сделался вилкой». Бог осердился сильнее прежнего, закричал на тунгуса и наказал его так: он сказал ему: «Будь же ты тарбаганом, живи только летом, зимою спи, не наслаждайся жизнью и не пей воды». А ласточке повелел быть с выстриженным хвостом, за то, что она не сумела увернуться от тунгусской пули. Вот почему, заключают рассказчики, тарбаган активен только летом, зимою спит, а ласточка с раздвоенным хвостом. И вот почему тарбаган так хитер, как истый сибирский туземец!..

Кочевники издавна уважительно относились к тарбагану, и неписанными правилами контролировали охоту на него. Жаль, что многие нынешние жители степи забыли наказы предков.

Большое значение имел тарбаган и для русских поселенцев в Забайкалье. Поэтому сохранение и восстановление вида — не только дело совести, но и экономической целесообразности, т. к. это один из немногих относительно крупных потенциальных охотничьих видов в степях Забайкалья. А пока тарбаган встречается у нас крайне редко, включен в красные книги Российской Федерации и Забайкальского края. Охраняется на территории Даурского заповедника, заказника федерального значения «Долина дзерена» и трех региональных заказников, где  обитает несколько семей сурка (его численность в разные годы колеблется примерно  от 30 до 60 особей). Несмотря на это, многие современные участки, где тарбаган сумел сохраниться, по-прежнему не имеют статуса охраны.

Особенности характера и образа жизни

Фото: Тарбаган

Образ жизни тарбагана похож на поведение и жизнь байбака, серого сурка, но норы у них более глубокие, хотя число камер меньше. Чаще, это всего одна большая камера. В горах тип поселений очаговый и балочный. Выходные отверстия на зиму, но не ходы перед гнездовой камерой, забиваются земляной пробкой. На всхолмленных равнинах, например, как в Даурии, Баргойской степи поселения монгольского сурка равномерно распределены по большой площади.

Зимовка, в зависимости от места обитания и ландшафта, составляет 6 — 7,5 мес. Массовое залегание на спячку на юго-востоке Забайкалья идет в конце сентября, сам процесс бывает растянут на 20-30 дней. Животные, обитающие вблизи автомобильных дорог или там, где их беспокоит человек, плохо нагуливают жир и дольше находятся в спячке.

Глубина норы, количество подстилки и большее количество зверьков позволяет поддерживать температуру в камере на уровне 15 градусов. Если она понижается до нуля, то животные переходят в полусонное состояние и своими движениями они подогревают друг друга и окружающее пространство. У нор, которыми монгольские сурки пользуются годами, вырастают большие выбросы земли. Местное название таких сурчин – бутаны. Их размеры меньше, чем у байбаков или горных сурков. Наибольшая высота – 1 метр, в поперечинке около 8 метров. Иногда можно встретить более массивные сурчины — до 20 метров.

В холодные бесснежные зимы, тарбаганы, не накопившие жир, погибают. Истощенные животные гибнут и ранней весной, пока мало корма или во время снежных буранов в апреле-мае. В первую очередь, это молодые особи, не успевшие нагулять жир. Весной тарбаганы очень активны, много времени находятся на поверхности, уходя далеко от нор, туда, где зазеленела трава на 150-300 метров. Часто пасутся на сурчинах, где вегетация начинается раньше.

Летними днями зверьки находятся в норах, редко выходя на поверхность. Питаться они выходят, когда жара спадает. Осенью зажиревшие сибирские сурки лежат на сурчинах, но те, кто не набрал жира, пасутся в понижениях рельефа. После наступления холодов тарбаганы редко выходят из норы, да и то, только в полуденные часы. За две недели до спячки животные начинают активно заготавливать подстилку для зимней камеры.